Читать книгу "90-е: Шоу должно продолжаться [СИ] - Саша Фишер"

пробубнил Бегемот.

— В травмпункт надо! — Бельфегор сделал круглые глаза.

— Осторожнее же надо быть, ты же знал, что нам играть… — продолжал возмущаться Астарот. — И концерт очень важный!

— Ты думаешь, я специально себе руку дверью прищемил? — огрызнулся я, мысленно прыснув. Так-то да, идея была именно в этом. Гитариста очень легко привести в негодность, нужна всего лишь травма пальцев. Причем именно левой руки, что удобно. В школе перед контрольной приходилось правую ломать… Но все-таки, надеюсь, что там только ушиб.

— Пойдем до медпункта, — Бельфегор потащил меня к двери. — Врачи же вроде работают на заводе, да?

— Вот и проверим, — кивнул я, не забывая изображать страдальческое лицо и держать руку перед собой.

Бельфегор явно знал, куда идти, очень уж уверенно он перемещался. Мы поднялись по пустой гулкой лестнице на третий этаж. От первого и второго он отличался тем, что широкий коридор был перегорожен стеной с двойными дверями, над которыми красным по белому было написано «ПОЛИКЛИНИКА».

А сбоку была табличка с часами работы и пожелтевшая бумажка, на которой от руки было написано «На флюорографию записываться в кабинете номер 3».

— Открыто, — Бельфегор засунул голову в дверь. — Эй, есть кто живой?

Отозвалось только эхо. Мы вошли внутрь. Справа от двери — стеклянная стена с окошечками. Регистратура. За ней — стеллажи с личными делами, но суровые тетеньки отсутствовали. Где-то звонко капала вода. И еще было слышно тихое бормотание телевизора.

— Кто-то здесь есть, — я оттер мелкого Бельфегора плечом и зашагал вперед. Двери, двери. А между ними — обитые дермантином кушетки. И дермантин этот на своем веку явно повидал… эээ… всякого. Окулист, невропатолог, процедурный кабинет, заведующий… Это как играть в горячо-холодно. Звук телевизора становится громче — значит правильно идешь, а если вдруг начал удаляться, то пора поворачивать назад. Ага, вот за этой дверью.

«Ай эм маззи! Ай лов клокс» — раздалось из-за двери. Я постучал. А потом открыл дверь, не дожидаясь ответа.

— Здравствуйте! — сказал я. — А врачи в этой поликлинике еще существуют?

— Ох, батюшки! — нервно дернулась женщина средних лет в белом халате. Она сидела на диванчике, а на столике перед ней бормотал тот самый телевизор, который нас на это место и навел. Красненький такой, маленький, с рожками антенны. На черно-белом экране можно было различить странные мультяшные фигуры, которые болтали всякое на английском. — Нельзя же так пугать-то! Вам чего, девушка?

— На самом деле я парень, — ответил я, усмехнувшись. — Это просто прическа такая.

— Фу ты, вот ведь мода дурацкая, ни черта не разберешь, — фыркнула дамочка.

— Боря, подождешь меня, ладно? — сказал я, вошел в кабинет и плотно прикрыл дверь. Теперь дамочка полностью отвлеклась от просмотра уроков английского и стала разглядывать меня. А я, соответственно, ее. Лет сорок, невысокого роста, волосы цвета ржавчины, скорее всего, крашеные. Уложены в уродскую какую-то прическу с пышным начесом. Перламутровая розовая помада.

— Вы врач? — спросил я.

— А тебе чего надо-то? — вместо ответа сказала она.

— Мне нужна первая медицинская помощь, — я продемонстрировал ей опухшую руку. — Дверью прищемил.

— Так это рентген надо делать, — взгляд женщины стал заботливым. — Вдруг перелом…

— А вы не могли бы наложить повязку с шиной или что-то подобное? — сказал я вполголоса.

— Бинт где-то был, — сказала женщина и двинулась к белому шкафу.

Вообще эта комната мало была похожа на медицинский кабинет. Скорее на комнату отдыха. Как и женщина на врача. Фельдшер в лучшем случае. Или вообще сантитарка. Какой смысл держать на работе врачей, когда завод стоит?

— Но в травмпункт лучше все-таки сходить, — сказала она, шурша чем-то в ящике.

— У меня нет перелома, — сказал я доверительно. — Я сам себя стукнул, чтобы вечером на гитаре не играть. Но ушиб есть, так что повязка не помешает.

— Ишь ты, что придумал! — возмутилась фельдшерица. — И я, получается, должна обман твой покрывать? Может тебе еще справку выписать⁈

— Справку не нужно, — я помотал головой. — Только повязку.

— А с чего ты взял, что я вообще буду тебе помогать? — фельдшерица, или кто она там, уперла кулак в крутое бедро и смерила меня взглядом с ног до головы. Оценивающим таким. Так незамужние дамочки, двинутые на гнездовании смотрят на всех лиц противоположного пола. В рейтинге в ее голове я занял явно какое-то из последних мест.

— Вам скучно, — я пожал плечами и кивнул на белый рулончик у нее в руках. — У вас есть бесплатный бинт. И руку я и в самом деле ударил.

— Ха, вот ведь фрукт, посмотрите на него! — она всплеснула руками, как будто обращаясь к некоей почтеннейшей публике.

— Между прочим, мне даже больно, — сказал я и подмигнул. — Так что никаких правил вам нарушать не придется. Просто оказать первую медицинскую помощь.

— Погоди-ка… — она прищурилась и внимательно посмотрела на меня. — А ты что ли Вальки Корнеевой сын?

— Ну… — неопределенно буркнул я.

— Ну точно! — она хлопнула себя по бедрам. — Патлы отрастил, так и не признать. Как дела у матери-то?

— А как сейчас могут быть дела? — криво усмехнулся я.

— Вот уж точно… — фельдшерица горько вздохнула. Недоуменно посмотрела на бинт в своей руке. Потом снова на меня. — Давай руку сюда, посмотрю, что там у тебя за ушиб. Сюда вот иди, на диван.

«Валентина Корнеева», — мысленно повторил я и снова попытался как-нибудь так напрячь мозги, чтобы из них всплыла хоть какая-то информация. Хрен там. Но вряд ли она обозналась. Во-первых, мы на этом заводе явно свои. Особенно я, у которого ключ. Сам я вряд ли заработал себе такой авторитет, что меня с друзьями-говнарями пустили сюда репетировать, значит есть поддержка с воздуха. Самый простой вариант — кто-то из родни. Например, мама. Хороший знак, кстати. Раз она мне помогает, значит у нас неплохие отношения.

Тем временем фельдшерица умело и уверенно ощупала ушибленную руку.

— Перелома, похоже, и правда нет, — сказала она и принялась накручивать повязку, приспособив вместо шины деревянную школьную линейку. — Но в травмпукт ты лучше все равно зайди, он же у тебя в соседнем доме. Лучше снимок сделать, вдруг трещинка есть все-таки.

— Спасибо за помощь, — совершенно искренне сказал я, когда фельдшерица резким движением надорвала бинт и завязала на узелок. — Разбогатею, обязательно занесу шоколадку. Или еще чего-нибудь вкусного.

— Ой, да ладно! — смущенно улыбнулась дамочка. — Разбогатеет он… Ты лучше вот что… Спроси у матери своей, может к ней как-то можно устроиться, а? Шить я умею, а тут зарплата копеечная, и тут уже три месяца не платят…

— Хорошо, спрошу, — серьезно кивнул я. — Но ничего не обещаю, вы же понимаете?

— Понимаю, — вздохнула она.

— Ладно, я пойду, — я поднялся с дивана и шагнул к двери. — Меня ребята ждут.

— До свиданья, Володя, — фельдшерица потрепала меня по плечу. Имя назвала верное, значит и правда не ошиблась. Это хорошо. Надо будет, что ли, тетрадку завести, чтобы записывать информацию о своих знакомых. А то у меня голова так лопнет.

Кстати, вот интересно… Допустим, я облажаюсь и продемонстрирую незнание того, что должен был бы знать. Что обо мне люди подумают? Что я шпион, которым заменили настоящего Вовку Корнеева по прозвищу Велиал? Что я потек кукушечкой, и по мне плачет дурка? Или что я наркоман?

Я открыл дверь, и Бельфегор вскочил с кушетки. Посмотрел на мою забинтованную руку и печально вздохнул.

— Сломана? — спросил он.

— Не знаю, рентген же здесь не работает, — ответил я.

— В травмпункт обязательно зайдите, молодой человек! — громко прокричала вслед мне фельдшерица. — И не тяните, с переломами не шутят!

Судя по тому, что Бельфегор по дороге обратно жизнерадостно трещал что-то про сегодняшний концерт и свои идеи для масок, он у двери не подслушивал, а честно просто сидел и ждал. Потому что лицемерить его конопатая рожа явно плохо умеет. Слышал бы, что я говорил фельдшерице, наверняка не удержался и начал бы докапываться ко мне с вопросами.

— Такие дела, — сказал я, когда мы вернулись в нашу берлогу. Помахал перед всеми свеженакрученной повязкой. — Играть не могу сегодня.

— Да как так-то⁈ — Астарот скривил недовольное лицо. — Получается, что теперь из-за тебя нам придется выступление отменять.

— А может это… — подал голос Бегемот. — Кирюху позовем? Он играет хорошо, наши песни знает… Ну и давно хотел…

— Кирюху?… — на лице Астарота появилось выражение тягостного раздумья. Кто такой этот Кирюха, я не знал,